Без перьев - Вуди Аллен

Вуди Аллен — американский драматург, режиссер, актер. Снимая в год по фильму, а то и по два, истинной своей страстью Аллен считает сочинение рассказов. «Если бы я вдруг не мог делать кино, — говорит он сам, — я бы не слишком огорчился, но без письменного стола не протяну и недели».

Возможно, никто в Америке не писал так смешно со времен Марка Твена, так нежно со времен Хемингуэя, так смело со времени принятия Декларации независимости.

Ниже приводятся выдержки из неизвестного до сих пор дневника Вуди Аллена, который будет опубликован после смерти автора или после его ухода из жизни, в зависимости от того, что произойдет раньше.

Пережить ночь становится все труднее. Вчера меня посетило нехорошее чувство, будто какие-то люди пытаются проникнуть в мою комнату и намылить мне голову. Только зачем? Ощущение, что я вижу непонятные тени, не покидало меня, а в три часа утра нижнее белье, которое я повесил на стул, превратилось в кайзера на роликовых коньках. Когда я наконец уснул, мне снова приснился этот кошмарный сон, в котором сурок посягает на мой выигрыш в лотерее. Полное отчаяние.

Сюжет для небольшого рассказа: человек просыпается одним прекрасным утром и узнает, что его попугай назначен министром сельского хозяйства. Снедаемый ревностью, он стреляется, но, на свою беду, использует для этого пистолет с выскакивающим флажком, на котором написано: «Пиф-паф!» Флажком ему вышибает глаз, и он смиренно доживает свои дни, впервые познав простые человеческие радости, вроде разведения цыплят и пневмоторокса.

Тема для рассуждения: почему человек убивает? Он убивает, чтобы есть. Но не только: часто он делает это, чтобы пить.

Жениться ли мне на В.? Нет, если она не назовет другие буквы своего имени. А как быть с ее карьерой? Можно ли требовать, чтобы такая красивая женщина перестала посещать ипподром? Непростое решение…

Новая попытка самоубийства — на этот раз я намочил нос и сунул его в ламповый патрон. К несчастью, произошло короткое замыкание и меня попросту отшвырнуло от холодильника. Но навязчивые мысли о смерти не оставили меня. Я по-прежнему пытаюсь понять, если ли загробная жизнь, и если да, то удастся ли мне разменять в ней второй десяток?

Сегодня на похоронах я столкнулся со своим братом. Мы не виделись лет пятнадцать, но он, как и раньше, вытащил из кармана футбольную камеру и принялся колотить меня ею по голове. Теперь, по прошествии стольких лет, я стал лучше его понимать. Как же я раньше не догадался, что «вонючим тараканом» он называет меня не столько от злости, сколько из сострадания. Будем говорить начистоту: брат всегда был гораздо ярче меня — остроумнее, способнее, культурнее. Почему он до сих пор работает в «Макдональдсе», остается для меня загадкой.