Секрет мускатного ореха - Джон Кольер

Однажды утром, когда мы пришли на работу, за маленьким столом уже сидел довольно странного вида человек. Даже не глядя на книги, взятые им с полок, было ясно, что его сфера статистика, а не формулы. Кожа туго оттягивала его лицо, и казалось, малейшее движение должно причинить ему боль. Только у статистиков бывают такие лица. Напряженно сжатый рот начинал конвульсивно подергиваться, как только он переставал следить за собой. Но главное, что выдавало его неврастению, — это руки. Стоило ему протянуть их вместе, скажем, чтобы передвинуть книгу, — он так и замирал, уставившись на них. В эти минуты подергивание рта становилось особенно заметным.

Новенький прямо-таки весь вжимался в стол, когда кто-нибудь проходил мимо, пытаясь свести на нет всякую возможность контакта. Немного погодя он вытащил сигарету, но, заметив объявление «Не курить» (кстати, никто никогда не обращал на него внимания), он сунул сигарету обратно в пачку. Часов в десять он выпил какую-то таблетку, растворив ее в стакане воды. Тут уж я окончательно убедился в его нервозности.

За обедом я поделился своими наблюдениями с Логеном.

Он вздохнул.

— Бедняга. Он выглядит ужасно несчастным, как котенок под дождем.

Должен заметить, меня никогда не отталкивает унылая замкнутость неврастеников и неудачников. А Логен, тот вообще человек деликатный, с неистощимым запасом добродушия. Первые несколько дней мы присматривались к новичку, ожидая, пока дружелюбная атмосфера нашей библиотеки, наконец, одолеет его мрачное одиночество. А потом просто взяли и пригласили новичка пообедать. Он принял приглашение с типичными для неврастеника затаенными опасениями и внутренне сопротивляясь. Но как бы то ни было, он пошел с нами. Я сразу же почувствовал, что, хоть он и истосковался по людям, внутренняя скованность ограничивала каждый его шаг к сближению. Конечно, к тому времени мы уже знали, что его имя Чэпмен Рейд и что он на службе у «Уоллс таймен корпорейшн». В разговоре он упомянул кучу городов, где ему приходилось жить, и что он родом из Джорджии. Вот, пожалуй, и все, что он рассказал о себе. Он заметно оживился, когда беседа перешла на общие темы. Время от времени он вставлял замечания, говорящие о тонком и проницательном уме, который я весьма ценю. Он трогательно поблагодарил нас, когда мы встали из-за стола, еще раз — когда выходили из ресторана, и, наконец, когда мы вернулись в библиотеку. И само собой получилось, что мы пригласили его провести вместе один из ближайших вечеров.