Австро-прусская война, 1866 год - Михаил Иванович Драгомиров

Борьба между Пруссией и Австрией началась не в 1866 г. и едва ли можно сказать, что она этим годом закончена. Пруссия выросла и растет за счет Австрии. Между ними вопрос победы или поражения есть вопрос жизни или смерти; при таком положении борьба может окончиться только с совершенным низложением которой-нибудь из них.

Эпоха Фридриха Великого была первым проявлением того роста Пруссии, который на наших глазах поставил Австрию на край гибели. Но обстоятельства благоприятствовали Пруссии и до того необыкновенным образом. Ей все пошло впрок: и тщеславие Фридриха I, деда Фридриха Великого, и скупость его отца, не говоря уже о его собственной гениальности, и, наконец, впоследствии, даже революционный погром.

Понятно, что одни счастливо сложившиеся обстоятельства не могли дать результатов, достигнутых Пруссией, если бы сама прусская раса не представляла сильных задатков на успех. Позволю себе отметить более резкие черты этой расы: в ней много есть такого, чего не представляет чисто немецкий характер. Отличительная черта пруссаков — это непоколебимая юношеская уверенность в своих силах и превосходстве, доходящая в сношениях с чуждыми элементами до полной бесцеремонности. Это непривлекательно, но дает большой шанс на успех, ибо, пока противник озадачен этим, приобретается возможность обделывать, между тем, свои дела. Это струнка чисто практическая, не свойственная немецкому характеру и объясняемая в пруссаках историческим путем: прусская народность возникла из немецкого выселка в землю чуждую; эмиграции[1] всегда составляются из людей энергических, которые получают тем более крепкий закал, чем в более трудной борьбе находятся с природой и людьми; в таком положении нельзя замечтаться, поневоле станешь практичным. Это — общий закон, применимый ко всякой эмиграции: верен он и относительно североамериканцев, верен также и относительно великорусского племени в ту эпоху, когда оно сформировалось на финском востоке и оттуда пошло на объединение России: та же непреклонная настойчивость в ассимиляции чуждых племён; та же удаль и способность рисковать во всех тех случаях, где этому риску не мешают свои же руководители. Если и есть разница, то разве только в манере, с которою та или другая национальность берется за дело.

К этим, если можно так выразиться, грунтовым задаткам на практичность и энергию присоединились два начала, способствовавшие развитию той и другой в высокой степени: разумею отношения в Пруссии к закону в гражданской жизни и лютеранство. Уважение к закону вошло в сознание пруссака,