На соседней планете - Вера Ивановна Крыжановская

Заходившее солнце освещало снежные вершины Гималаев, одевая их в золото и пурпур. Последние лучи царственного светила, согревающего и животворящего мир, озаряли небольшую долину, затерянную в горах и, точно стеной, обнесенную высоким лесом и остроконечными скалами. Среди окружающей величавой и суровой природы долина казалась радостным оазисом; здесь была собрана растительность всех поясов, и среди ярких цветов роскошной тропической флоры проглядывала темная зелень сосен.

У подножия крутой скалы громадной высоты стоял небольшой дворец индийской архитектуры, ослепительная белизна которого еще резче выделялась на темном фоне окутывавших его садов.

Аркады, поддерживаемые тонкими колонками, были вылеплены подобно кружеву, так же как балконы и колоннады, окружавшие все три этажа этого чисто волшебного здание.

Кругом царила глубокая тишина. На большом дворе бесшумно сновали слуги с бронзовыми лицами и в белых одеяниях, да разгуливали на свободе два слона, в широких золотых ошейниках.

С другой стороны дома была терраса, выходившая в сад. Тенистые деревья обрамляли ее, а перед ней, вокруг большого бассейна, в котором бил фонтан, раскинулись пестрые цветники. В больших эмалированных вазах посажены были редкие растения, в ароматной тени которых стоял стол, а около него, на плетеных из тростника креслах, сидело двое мужчин.

Один из них был индус, самого чистого типа, и на вид ему можно было дать лет тридцать пять или сорок. От него веяло чем-то странным и чарующим. Сложения он был удивительно стройного и нежного, а бронзовое лицо его подернуто было матовой бледностью; но ни в этой бледности, ни в худобе не было ничего болезненного. Напротив, в каждом движении его гибкого тела чувствовалась мощная сила, а в больших черных глазах светилось столько жизни, воли и могущества, что даже трудно было вынести их фосфоресцирующий взгляд, который пронизывал и, казалось, читал в самой глубине души. На правильных и редко красивых чертах его лица, обрамленного иссиня-черной, слегка курчавой бородкой, разлито было ясное спокойствие.

Одет он был во все белое, а голову его покрывал легкий белоснежный тюрбан. В противоположность своим соотечественникам, любящим увешивать себя разными украшениями, на нем не было никакой драгоценности, и только на длинном указательном пальце его правой руки было надето золотое с большим камнем кольцо; камень этот ослепительно сверкал и беспрестанно менял цвета от синего, как сапфир, до бледно-розового.