Бесполезное путешествие - Шарль Эксбрайя

Возвращаясь в тот вечер в свою квартиру на улице Боннвилль в Уайонаксе, я был счастлив, так как мог сообщить Луизе, моей жене, приятную новость. Администрация завода по производству пластмассы, на котором я работал, решила значительно увеличить мне жалованье. Это позволило бы нам вести легкую и спокойную жизнь, тем более что, несмотря на десять лет совместной жизни, ребенка у нас не было.

Не успев закрыть за собой дверь нашей квартиры, я крикнул:

— Луиза!

Никакого ответа.

— Луиза!

Я нашел ее в спальне, она была одета так, словно собиралась уходить. На кровати лежали два открытых чемодана. Я замер от изумления.

— Но, Луиза… Что происходит?

Она смотрела на меня полными слез глазами.

— Скажешь ты мне наконец?..

— Я больше не могу, Мишель, я ухожу.

— Уходишь?

— Ты чуть не убил меня прошлой ночью… Не могу больше переносить твои приступы… Я боюсь, Мишель, и не хочу больше жить с тобой. Я ухожу.

— Уходишь… Ты оставляешь меня, Луиза… Ты?

— Я держалась в течение десяти лет, Мишель… Но теперь все кончено.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что без тебя я пропаду?

— Я не могу больше приносить себя в жертву… Хочу жить нормально. Прости меня.

— Куда ты идешь?

— Какая разница? Я не вернусь, Мишель. Потребуешь развода сам, заяви, что я ушла из дома… Знаю, как ты дорожишь своей работой, и не хочу, чтобы там поняли истинную причину моего ухода.

— Истинную причину… Это мужчина?

— Клянусь тебе, нет.

— Может быть, немного подождешь?

— Я ждала десять лет.

— Вдруг я поправлюсь?

— Ты отлично знаешь, что нет.

Шум захлопнувшейся двери еще долго звучал у меня в ушах. В тот вечер я распрощался с молодостью и потерял вкус к жизни. Горе мое было безгранично, но обижаться на Луизу я не мог. Нужно быть особенным человеком, чтобы жить с больным, а я тяжко болен.

В январе 1944 года мне исполнилось двадцать четыре, и вот уже четыре года я был женихом Луизы — подруги детства.

Стоило закрыть глаза, и передо мной вставали картины детства, воскресные дни, когда все жители нашего городка отправлялись в сосновый лес, разводили костры, жарили колбасу и телячьи отбивные, пили вино. Играл оркестр, молодежь танцевала, впрочем, не только молодежь…

Мне никогда не забыть Ла Бретуз…

В январе 1944-го я партизанил в Сюр-ле-Мон, над Роше де Нантуа. Однажды мы напоролись на немцев. Если бы не Пьер Сандрей, я попал бы к фрицам, потому что меня прошила автоматная очередь. Каким образом я выжил, неизвестно. Две пули угодили в грудь, одна — в живот и одна — в голову. Пьер отдал мне все бинты, которые удалось найти, взвалил на плечи и вместе с друзьями стал отходить к Беллейду. Меня прооперировал какой-то хирург-волшебник: вы, вероятно, догадываетесь, в каких условиях ему приходилось работать. Он не смог извлечь только пулю, попавшую в голову. Она засела в мозгу таким образом, что, вмешайся он, девяносто девять шансов из ста, я отправился бы на тот свет. Я вернулся с войны живым, но значительно похудевшим, кроме того, меня мучили приступы. Иногда стали случаться выпадения памяти, а перед ними чудовищные мигрени. Я терял представление о времени. Жизнь моя останавливалась, но, придя в себя, я ничего не помнил.