Крылья ночи - Роберт Силверберг

Как известно, город Рум построен на семи холмах. Когда-то, в один из ранних циклов, он даже был столицей человечества. Я, конечно, ничего этого не знал, поскольку моя гильдия занималась дозором, а не запоминанием, и тем не менее, увидев впервые Рум — вечерело, когда мы подошли к нему с юга, — интуитивно понял, что в прошлом этот город мог иметь большое значение. Да и сейчас о нем ходили весьма разнообразные слухи.

Сейчас, в сумерках уходящего дня, решетчатые башни отчетливо выделялись на темном небе, бесчисленные огни соблазнительно мерцали и манили к себе. Тьма уже успела овладеть правой частью неба, а левая сияла великолепными цветами — струящиеся полосы лазури, киновари и яхонта сливались в ночном танце.

Я безуспешно пытался разглядеть те самые семь холмов, но это не мешало мне сознавать, что это тот самый величественный Рум, в котором сходятся все дороги, поэтому я испытывал глубочайшее уважение к трудам наших ушедших отцов, почти священный трепет.

Мы остановились, чтобы передохнуть, на обочине длинной прямой дороги. Отсюда открывался превосходный вид.

— Это большой город. Мы найдем там работу, — произнес я, ни к кому не обращаясь.

Крылья замершей неподалеку Аулуэлы слегка трепетали.

— И пишу? — высоким, словно пение флейты, голосом спросила она, — И кров? И вино?

— Ну да, конечно.

— А сколько времени мы идем, дозорный? — Казалось, ее что-то встревожило.

— Два дня и три ночи.

— Я прилетела бы гораздо быстрее!

— Ты — конечно, — согласился я. — Ты могла оставить нас далеко позади и никогда больше не увидеть. Тебе этого хотелось?

Она шагнула ко мне и погладила грубую ткань моего рукава, затем прижалась, как ласкающаяся кошка. Ее крылья раскрылись в два широких, словно сплетенных из паутины полотнища, сквозь которые я видел и закатное солнце, и вечерние огни — размытые, искаженные и таинственные. До меня донесся запах ее волос цвета полуночи — и, не удержавшись, я обнял стройное молодое тело.

— Ты знаешь, чего я хочу: остаться с тобой навсегда. Навсегда!

— Хорошо, девочка.

— В Руме мы будем счастливы?

— Мы будем счастливы, — подтвердил я и выпустил ее из объятий.

— Давай пойдем туда прямо сейчас!

— Думаю, нам надо дождаться Гормона — он должен скоро вернуться.

Мне не хотелось говорить ей о своей усталости. Она была еще почти ребенком; семнадцатилетняя, что она могла знать об усталости или старости? А я был старым, не как Рум, конечно, но все равно достаточно старым.

— Пока мы ждем его, можно мне полетать? — спросила она.