Город, которого нет - Ирина Владимировна Сыромятникова

После возвращения из злосчастной командировки я, с удивлением, обнаружил, что жизнь стала серой. Тихой. Практически два месяца ничего не происходило, а лекции и зачеты почему-то перестали удовлетворять моему понятию о происшествиях. Нет, я не верю в интуицию практикующих магов, просто тишина казалась мне какой-то лживой. Мисс Кевинахари считала, что все дело в нервном истощении и рекомендовала мне пить сиамский чай (без молока и сахара), а так же утверждала, что мне не хватает общества. Я соглашался, но не до такой степени, чтобы пожелать возвращения в Михандров. В принципе, можно было отшить ее, но зачем? Иметь дело с эмпатами легко, если не задумываться, кто они такие.

Наверное, развеять меланхолию было бы проще, если бы я имел возможность похвалиться своей ролью в спасении "городка блаженных". Увы, подтвердить слова мне было бы нечем. Где-то далеко на юге журналисты гремели костями Сигизмунда Салариса, хай стоял до неба, но мое имя ни разу не упоминалось, для всех я оставался безликим "эмиссаром из Редстона", не то — белым, не то — черным, не то вообще перевербованным Искусником (и кому это в голову пришло?). Лейтенант Кларенс писал (не спрашивайте меня, откуда он узнал адрес), что приказ об анонимности исходил лично от мистера Акселя, а ссориться с ним ни у одного здравомыслящего человека желания не было (то, что он заткнул всех этих белых, уже о чем-то говорит). Это был старейший региональный координатор, мне он годился даже не в отцы, а в прадеды, и характер имел тяжелый, как и полагалось черному магу старой закваски. Кроме того (этим меня порадовала Кевинахари) Аксели и Тангоры, скажем так, не всегда ладили. Представляете себе последствия дуэли черных магов? Пять минут сомнительной славы не стоили такого беспокойства.

Ну, и фиг с ней.

А в Редстоне царили грязь и скука. Шел снег, потом дождь, потом — снова снег, погода вполне краухардская. По улицам сновали мокрые и почти неотличимые друг от друга горожане, и я ходил среди них, на лекции и практикумы, домой и на работу — как все, безликий. Эта зима решительно ничем не отличалась от четырех предыдущих, так что приходилось признать — проблема во мне.

Выяснить отношения с Четвертушкой не удавалось, потому что в знакомые пивные он больше не заходил, драться на людях — себе дороже, а гоняться за ним по городу было как-то несолидно. Оставалось сосредоточиться на делах, которых и так было до затылка: в Университете Высшей Магии только два экзамена — вступительный и выпускной, но вот как раз второй-то и надвигался на меня неумолимо. Моими сокурсниками постепенно овладевало лихорадочное возбуждение, дело было не в испытании как таковом (неспособных к обучению отсеяли еще на первом курсе), скорее — в близости цели. А ради чего толпа недорослей (включая черных и белых) могла столько лет вкалывать, не жалея сил? Глупый вопрос! Ради получения диплома, конечно.