Грезы Февра - Джордж Мартин

Желая привлечь внимание портье, Эбнер Марш постучал по конторке набалдашником изящной трости из древесины пекана.

– Мне нужно увидеть человека по имени Йорк, – сказал он. – Джошуа Йорк. Во всяком случае, так он себя называет.

Портье, пожилой мужчина в очках, от внезапного резкого звука вздрогнул, но когда, повернувшись, узнал посетителя, расплылся в широкой улыбке.

– Да это же капитан Марш!.. Не видел вас вот уже полгода, капитан, хотя слышал о вашем несчастье. Ужасно, просто ужасно. Я здесь с тридцать шестого года, но такого льда не припомню.

– Не стоит говорить об этом, – с раздражением заметил Эбнер Марш.

Иной реакции он и не ожидал. Постоялый двор под названием «Дом переселенца» пользовался популярностью у речников. До той жуткой зимы Марш и сам регулярно захаживал туда пообедать. Однако после ледового затора он там больше не появлялся. И дело не только в ценах. При всем том, что Эбнеру Маршу нравилась еда, подаваемая в «Доме переселенца», он не испытывал ни малейшего желания встречаться с его завсегдатаями: лоцманами и капитанами, их помощниками, словом, речниками – старыми товарищами и старыми соперниками, которые, бесспорно, слышали о его неудаче.

Эбнер Марш в людской жалости не нуждался.

– Вы мне только скажите, в каком номере остановился Йорк, – не допускающим возражений тоном попросил он.

Портье нервно качнул головой.

– Мистера Йорка сейчас нет в номере, капитан. Вы сможете найти его в обеденном зале, он отправился перекусить.

– Как? В этот час?

Марш взглянул на богато украшенные гостиничные часы, затем расстегнул медные пуговицы своего кителя и вытащил из кармана собственный золотой хронометр.

– Десять минут первого, – не веря своим глазам, произнес он. – Так вы говорите, он ест?

– Да, сэр, именно. Мистер Йорк поступает так, как ему удобно. И он не из тех людей, которым можно ответить отказом, капитан.

Эбнер Марш, прорычав что-то, вложил часы в кармашек, молча отвернулся от стойки и размашистым тяжелым шагом направился через богато меблированный холл гостиницы к выходу. Человек он был крупный и к числу терпеливых не относился. Деловые встречи в полуночный час, судя по всему, не входили в его привычки. Свою трость Марш держал с прежним высокомерием, словно ничего не случилось.

Обеденный зал был почти таким же величественным и роскошным, как главный салон на большом пароходе – с хрустальными канделябрами, отполированными до блеска медными ручками и всем прочим. На столах, покрытых белоснежными скатертями тонкого льна, стояли приборы из лучшего фарфора и хрусталя. В обычное время зал переполняли бы путешественники и моряки, но в этот час столы были свободны, большая часть светильников не горела.