В ушах закололо и стало глухо. Шум движков доносился словно через подушку. Толку с того, что группа сидит в гермокабине, абсолютно никакого, хотя и немного потеплее… В иллюминаторе только облака и проплывающее в редких "окнах" море.
Остальные две группы находятся в громадном грузовом отсеке. Там хоть ноги можно вытянуть и подремать. На посадке меня и троих моих разведчиков сразу же загнали в гермокабину отдельно от всех. Контейнер с аппаратурой привезли на взлётку наш кэгэбэшник и начальник службы специального вооружения. Теперь эту рюкзачину придется таскать мне самому. Принял, провёл контрольный осмотр, расписался в актах и небрежно закинул тяжеленный рюкзак за одну лямку на плечо. Начальник спецвооружения майор Талбухин, увидев мое небрежное отношению к рюкзаку, в котором находилась аппаратура стоимостью в несколько "Волг", попытался заорать и даже раскрыл рот.
— Да прекрати ты, Ваня, — оборвал его особист, — один хрен они смертники.
"Заебись! мы смертники!!". Хотя, с другой стороны, что еще ожидать — в прошлом моем отряде, где я служил, половина личного состава полегло в один день, когда начался вывод групп через линию фронта.
* * *
Когда наши РЭБовцы натуральным образом "выжгли" посты отдельных радиобатальонов ПВО, а штурмовая и бомбардировочная авиация буквально раскатала приграничные аэродромы, эскадрилья наших АН-12 с разведгруппами на борту прошла на максимальной высоте. Когда авиационные бригады объединенного армейского корпуса всё-таки опомнились и первыми подскочили "бриттовские" "Торнадо", наши летно-подъемные средства были уже над Кандагаром. Десантирование прошло "удачно". Половину групп выбросили прямо на город. Часть разведчиков погибла еще в воздухе. Потом САСовцы, гуркхи и моторизованные батальоны афганской полиции гонялись за нашими РГ СпН в течение нескольких недель. Кого-то накрыло огнем патрульных вертолетов, кого-то загнали чуть ли не до самых гор. Не сдался никто. Связь глушилась на всех частотах "КаэМки" и "Северки" были абсолютно бесполезны.
Я тогда еще сопляком-летёхой, только что выпущенным из Тамбовского Военного Специального Училища, горел вместе с самолетом и орал, выпучив глаза от страха. Самолет, пуская клубы дыма и искря обоими двигателями, падал с высоты нескольких километров вниз. Мелькавшие рядом вражеские истребители поливали из пулемётов и скорострельных пушек, беспомощную тушу самолета. Старший на выводе групп, майор службы воздушно-десантной техники бригады, полз по дюралевому полу, цепляясь одной рукой, и что-то орал мне. Второй руки у него попросту не было — толи её оторвало пулемётной очередью, прошившей насквозь самолет, толи срезало осколками. Синяя летная куртка вся в кровище. Кричит что-то, ползёт ко мне, а я только и могу, что вцепится руками в край скамейки и орать "Пиздеццц", стукаясь челюстью о тыльник АКМ-С, и дикими глазами смотреть на разваливающийся в воздухе самолёт.
