Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик - Татьяна Игоревна Луганцева

В какой-то момент Ефросинья Евгеньевна Кактусова поняла, что в ее случае высшее образование не гарантировало ей ума и житейской мудрости. Когда дело касалось работы, профессии, то ей не было равных по уму и сообразительности, а вот если речь заходила о каких-то женских хитростях, устройстве личной жизни, она всегда оказывалась на последних позициях.

В семье Фроси сложился особый культ отца. Евгений Григорьевич являлся весьма незаурядной личностью с сильным характером. Про таких обычно говорят – человек со стержнем. Известный физик-ядерщик, со своими взглядами и убеждениями, совершенно аполитичный, Евгений Григорьевич всегда боролся за справедливость, ощущение коей было у него отточено до абсолюта. Причем ему было все равно, кто перед ним, простой дворник или партийный чиновник.

Понятно, что с такой жизненной позицией профессору Кактусову в годы советской власти пришлось нелегко. Руководство, обеспокоенное тем, что ведущий специалист остается беспартийным, разными способами пыталось заставить Евгения Григорьевича вступить в коммунистическую партию – и по-хорошему, суля поездки за границу и повышение оклада, и по-плохому, грозя понизить по службе вплоть до статуса младшего научного сотрудника, сделать «невыездным», не номинировать на государственные премии, лишить правительственной дачи и еще много чего. Но ученый был неисправим и неумолим. Он так и заявлял, глядя начальству в глаза:

– Можете хоть кожу с меня содрать, но я от своих убеждений и взглядов не откажусь. Если я говорю, что этот человек – жирная свинья и взяточник, то, значит, так и есть. И ничего другого я ему не скажу, не покривлю душой. И я не хочу быть в рядах партии, где вижу много негативных моментов. Сказать, каких именно?

– Нет! – хором отвечали Евгению Григорьевичу.

И Кактусов замолкал с торжествующим видом. Кстати, внешность его соответствовала внутренней мощи – высокий статный мужчина со стоящими дыбом черно-седыми волосами, этакая соль с перцем, и с очень внимательным, пронзительным взором.

Конечно, при таких взглядах гнить бы ему в лагерях как политическому врагу Родины, но компартия Советского Союза не могла пойти на это в период гонки вооружений. Потому что, если бы не стало Кактусова, развитие ядерной промышленности (да что там, скажем честно – ядерного оружия) остановилось бы на несколько лет. То есть самое главное – гонка вооружений, на чем держалась политика того времени, была бы проиграна. А этого допустить было нельзя, что понимали все. И в руководстве тоже. Поэтому Евгений Григорьевич оставался на свободе, пользовался привилегиями, словно являлся членом партии. Только вот на съездах и конференциях ему не давали много времени для выступления, особенно перед иностранными коллегами, ссылаясь на то, что товарищ Кактусов очень замкнут и очень занят.