Вспоминать, чтобы помнить - Генри Миллер

В этой книге собраны портреты людей, которым я хотел бы воздать должное. Количество портретов могло с легкостью увеличиться, но тогда это сочинение превратилось бы в своего рода книгу для посетителей, чего я совсем не хочу. За шесть лет, даже если представить себе, что сидишь сиднем и ничего не делаешь, неизбежно перезнакомишься с уймой народу. За небольшим исключением, все описанные здесь встречи произошли случайно. То есть я хочу сказать, что сама судьба сводила меня с этими людьми.

Вся моя жизнь завязана на случайных встречах. Именно таким образом я приобрел большинство друзей. Люди, с которыми давно мечтаешь познакомиться, при встрече обычно разочаровывают. С некоторыми подолгу переписываешься, не рассчитывая на свидание, и, поверьте на слово, так лучше. За свою жизнь я был знаком только с несколькими знаменитостями, но знал изрядное количество по-настоящему гениальных людей, многие из которых так и остались неизвестны широкой публике. А сколько повидал я невротиков и психопатов, не говоря уже о занудах и откровенных негодяях! Больше всего мне по душе простые люди, чьих имен никто не знает.

Уехав в июне 1942 года из Нью-Йорка, я остановился в качестве гостя у Маргарет и Гилберта Найманов в лос-анджелесском районе Беверли-Глен. К тому времени я был уже основательно измотан. Небольшой коттедж в Беверли-Глене — районе, прилегающем к Белэйру, — другими словами, к Золотому берегу, был замечательным местечком. Когда Найманы уехали в Колорадо, я жил там с Джоном Дадли из Кеноши. То было не самое хорошее для меня время, его скрашивали только занятия живописью. Поездки из Глена в Голливуд или Уайн казались мне чем-то вроде путешествий на Аляску. За покупками я обычно отправлялся пешком в Уэствуд-Виллидж или Беверли-Хиллс. Пару раз мне хотели подарить автомобиль, но я всякий раз отказывался. Наконец, больше уступая желанию лентяя Дадли, я купил за сорок долларов машину. Она послужила нам десять дней, после чего мы бросили ее в канаве у дороги.

Из всех людей, которых я тогда встречал, больше всего мне запомнился Аттилио Бовинкел из Уэствуд-Виллидж. И не потому, что он заботился обо мне, хотя он действительно много для меня сделал, а из-за его человеческих качеств. И внешне, и характером Бовинкел очень напоминал мне отца, когда тот был в его возрасте. Он так же снисходительно и мягко относился к людям, отличаясь с рождения широтой натуры и бесконечной терпимостью. Из того, как я говорю о нем, можно заключить, что его нет на свете, но он жив, и еще как жив! Я скучаю по нему больше, чем по всем остальным, с кем свел знакомство, вернувшись в Америку.