Канун Пасхи - Николай Александрович Лейкин

Страстная суббота. Десятый час вечера. В квартире многосемейного купца Треухова пахнет запеченной ветчиной, лампадками. В гостиной, перед простеночным зеркалом, стоит лукошко с окрашенными яйцами, четверговая жженая соль в банке, пасха с изюмом и кулич с бумажным розаном. Лавочные мальчишки собираются все это нести святить, приютились в прихожей перед зеркалом и усердно мажут себе головы деревянным маслом. «Сама», то есть хозяйка, суетится с кухаркой в кухне около печки и торопливо говорит ей:

— Ну уж это ты, Матренушка, справь как следует, а меня пусти одеваться! Того и гляди, к заутрене опоздаешь.

Около нее, держась за подол платья, стоит ее маленький сынишка и облизывается.

— Мама, дай мне кусочек… — упрашивает он.

— Нельзя, душенька, грешно теперь — это скоромное; потерпи до утра, а то поп заставит себя на кочерге возить.

Хозяйские дочки то и дело перебегают залу, держа над головами по вороху туго накрахмаленных юбок.

— Ты будешь после заутрени с приказчиком Иваном христосоваться? — спрашивает одна сестра другую.

— Ни за что на свете! Мне стыдно. Он на вербной неделе подарил мне сахарное сердце с ликером внутри. А ты?

— Я только разик, да и то сжавши губы. Мне кажется, Катя, что он влюблен в меня. В вербную субботу он встретился со мной в коридоре и сунул мне в руки пряник с надписью «любовь».

— Ври больше! Это он тебя за меня принял, потому дело впотьмах было.

— Пожалуйста, не заноситесь насчет вашей красоты! Я уже давно рассказала, что у вас левый бок на вате.

— Дура!

— От дуры слышу!

Молчание. Хозяйские дочки начинают на себя навьючивать юбки.

— Ну, а со старшим приказчиком, Ананьем Панфилычем, похристосуешься как следует? — снова спрашивает старшая.

— Само собой. Ведь он старик, да к тому же у него в деревне жена есть. Ведь эти поцелуи ровно никакого чувства не составляют.

«Сам» пока еще в халате, сидит в зале у стола около лампы и роется в старом календаре. Мимо пробегает «сама».

— Ты бы, Лазарь Калиныч, оболокался, — говорит она. — Одиннадцатый час. Опоздаем, так после и в церковь не влезем. Что за радость с мужиками стоять да тулупы нюхать!

— Сейчас. Дай только найти, в котором году у нас большое наводнение было. Первую холеру нашел, пожар в Апраксином тоже… У меня спор с Николаем Кузьмичом. Завтра придет христосоваться, а я ему и преподнесу. У нас в это наводнение сторож Калистрат утонул.

— Не воображаете ли вы, что я завтра со всеми вашими сторожами христосоваться буду? — кричит из другой комнаты старшая дочка. — Мерси! Я уж и так в прошлом году все губы об их бороды обтрепала.