Дорога запустения - Йен Макдональд

Многочисленным людям, которые помогали растить Дорогу Запустения из пыли и праха, особенно Патрисии – архитектору, постоянной помощнице и Первой Леди города

Три дня д-р Алимантандо гнался по пустыне за зеленым существом. Подзываемый шарнирным пальцем из турецких бобов, он переплыл пустыню красного гравия, пустыню красного камня и пустыню красного песка. И всякую ночь, когда он подбрасывал сухие щепки в костер и делал записи в журналах, всходило лунное кольцо – кувыркающаяся и блескучая вереница искусственных спутников, влекшая зеленое существо из дальних пределов пустыни ближе к костру.

В первую ночь существо явилось д-ру Алимантандо под мелькавшими высоко в стратосфере метеорами.

– Пусти меня к твоему костру, друг, пусти к теплу, дай мне убежище, ибо я из эпохи, теплее этой. – Д-р Алимантандо жестом пригласил существо приблизиться. Рассматривая странную голую фигуру, он не смог не спросить:

– Что ты за создание?

– Я человек, – сказало зеленое существо. Рот, губы, язык – цвета зеленой листвы. Зубы – маленькие и желтые, как зерновки кукурузы. – А что такое ты? – Я тоже человек.

– Тогда мы – одно. Расшевели костер, друг, дай мне ощутить пламя. – Д-р Алимантандо пнул переплетение серых веток, и искры вознеслись в ночь. Помолчав, существо спросило: – Друг, есть вода?

– Есть, но я трачу ее осторожно. Кто знает, когда мне суждено пересечь эту пустыню и найду ли я воду на своем пути.

– Друг, я отведу тебя к воде завтра, если ты дашь мне флягу сейчас.

Долгое время д-р Алимантандо сидел недвижно под кувыркающимися огнями лунного кольца. Затем отцепил одну флягу и протянул ее сквозь всполохи зеленому существу. То осушило флягу до дна. Вокруг разлился аромат свежести, как в чаще после весеннего дождя. Тогда д-р Алимантандо уснул – и не увидел ни одного сна.

Наутро у тлеющих угольков, там, где сидело зеленое существо, был только красный камень.

На вторую ночь д-р Алимантандо разбил лагерь, поел и сделал запись в журнале. Потом сидел, просто сидел, и каменная пустыня пьянила его беспредельностью. Он плыл, и плыл, и плыл – прочь от холмов Второзакония, прочь от пустыни красного гравия, сквозь пустыню красного камня, по территории расщелин и трещин, подобной окаменевшему мозгу, по отполированным каменным мостовым, меж выветренных пиков темного вулканического стекла, сквозь леса, каменные уже миллиард лет, по водотокам, сухим уже миллиард лет, сквозь изваянные ветром частоколы из древнего красного песчаника, по населенным духами плоскогорьям, нырял между тонкими гранитными губами в бесконечные гулкие каньоны, хватался, выпучив глаза от ужаса, за что угодно, когда промагнитные левитаторы напрягались, удерживая ветродоску от падения. Он сбежал от долгого ветра, он плыл, и плыл, и плыл, пока небо не пробили первые уколы вечерних звезд.