Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию - Барт Д Эрман

Я глубоко признателен четырем проницательным и неравнодушным ученым, которые читали мою рукопись и предлагали, а иногда настаивали и уговаривали, внести в нее поправки. Это Ким Хайнс — Айцен из Корнеллского университета, Майкл У. Холмс из Вефильского колледжа, Миннесота, Джеффри Сайкер из университета Лойола Мэримаунт, и моя жена Сара Бекуит, медиевист из университета Дьюка. Научный мир стал бы более совершенным, если бы у каждого автора находились такие читатели.

Благодарности также заслуживают сотрудники редакции Harper в Сан — Франциско: Джон Лаудон — за оказанные проекту содействие и поддержку, Микки Модлин — за успешное доведение проекта до финала, но больше всех — Ричард Фрит, за внимательную вычитку и ценные замечания.

Переводы библейских текстов, за исключением указанных особо, выполнены мной.

Я посвящаю книгу моему наставнику и научному руководителю Брюсу Мецгеру, который ввел меня в эту сферу и по — прежнему вселяет в меня вдохновение, необходимое для работы.

Эта книга зрела у меня в голове дольше, чем любой другой написанный мной текст — целых тридцать лет, с тех пор, как еще в юности я приступил к изучению Нового Завета. Поскольку она была неразрывно связана со мной такое продолжительное время, я считаю своим долгом изложить личные соображения о том, почему этот материал имел и до сих пор имеет столь важное значение для меня.

Книга посвящена древним рукописям Нового Завета и расхождениям, обнаруженным в них, а также переписчикам, которые копировали Священное Писание и порой вносили в него изменения. Предмет книги может показаться малоперспективным, если рассматривать его как ключ к автобиографии, тем не менее он является таковым. Над подобными обстоятельствами никто не властен.

Прежде чем объяснить, каким образом и почему рукописи Нового Завета несомненно оказали на меня эмоциональное и интеллектуальное влияние, изменили мои представления о себе, мире, в котором я живу, мои взгляды на Бога и Библию, следует начать с личной предыстории.

Я родился и вырос в консервативном месте — в самом сердце моей страны, в консервативное время в середине 50–х годов XX века. В моем воспитании не было ничего из ряда вон выходящего. Наша семья, типичная семья, состояла из пяти человек, посещала церковь, но особой религиозностью не отличалась. Когда я учился в пятом классе, мы принадлежали к епископальной церкви Лоуренса, штат Канзас. Ее добрый и мудрый священник жил по соседству с нами, а его сын был одним из моих друзей (когда мы учились в старших классах, я втянул его в одну проделку, связанную с сигарами). Подобно многим епископальным церквам, наша была социально ответственной и пользовалась авторитетом в обществе. К литургиям в ней относились серьезно, а Священное Писание было их неотъемлемой частью. Его роль не преувеличивалась: наряду с церковными традициями и здравым смыслом Библия служила одним из проводников на пути к вере и ее исповеданию. В сущности, мы не так много говорили о Библии и почти не читали ее даже на занятиях в воскресной школе, где основное внимание уделялось практическим, социальным и нравственным проблемам.